Лезвие страха вонзилось мне в живот.

Лорд Берольт всегда увлекался поцелованными богами, но теперь, если верить темным слухам, он начал ставить эксперименты над стареющими шлюхами, отработавшими свой срок, или над солдатами, не обладающими нужными для сражений дарами.

Я пытался быстро решить, считаются ли мои навыки необходимыми.

― Пойдем, Вульф, ― настаивал Райан, его голос звучал спокойно, хотя в глазах читался страх, когда он смотрел на отцовскую карету. ― Скажи своему командиру, что я приказал тебе закончить пораньше, чтобы ты мог окунуть свой член в близняшку.

Он вытащил меня оттуда до того, как лорд Берольт начал просматривать тренировочные площадки в поисках подходящих кандидатов для своих экспериментов. Райан уже не в первый раз спасал меня. Он всегда укрывал меня от внимания отца. Преуменьшая значение моего дара, настаивая на том, что я всего лишь боец, с которым можно тренироваться. Он всегда скрывал свои истинные намерения за ухмылкой и язвительностью.

У Мист заурчало в животе. Она обнюхивает мои карманы в поисках сыра. Я ласково качаю головой, радуясь, что отвлекся от прошлого.

― Кто еще слышал о лошади, которая любит сыр? Не думаю, что это полезно для тебя, сумасшедшая кобыла. ― Я копаюсь в мешке, чтобы найти для нее еще какое-нибудь угощение, и мои пальцы нащупывают скомканный конверт. Я достаю письмо лорда Чарлина Дэрроу.

С тех пор, как мы покинули Бремкоут, я не вспоминал о письме. Восковая печать Дэрроу блестит в свете огня с эмблемой в виде головы овцы. Я понимаю, что лорд Райан никогда не получит это письмо, раз уж я не вернусь в Дюрен. Я могу бросить его в огонь. Я могу позволить ему превратиться в пыль, забытому на дне моего заплечного мешка.

Или я могу прочитать его ― почему бы, черт возьми, и нет? Какой секрет был настолько значимым для лорда Чарлина, чтобы он решил, что это может поколебать Райана?

И все же я замер на минуту, прежде чем сломать сургучную печать, все еще связанный многолетней верностью. Но потом я смотрю, как Сабина сладко дремлет под одеялом, дрожа без моего тепла рядом с ней, и мое сердце понимает, что ради нее я готов спуститься в преисподнюю.

Рывком пальца я срываю печать и открываю письмо. Не знаю, что я ожидал найти. Мелкий скандал, о котором узнал лорд Чарлин; какую-нибудь взятку. Может быть, жалкое пари на скачках в попытке вернуть свое состояние.

Но как только я читаю первую строчку, снисходительность исчезает с моего лица.

Левая рука начинает дрожать. Нет-нет, это не может быть правдой. Этого просто не может быть. Мне приходится перечитывать первые несколько строк дважды. Зрение затуманивается, и я подношу письмо к свету костра, чтобы продолжить чтение. И, клянусь Бессмертными, оно продолжается и продолжается. Каждая строчка леденит душу сильнее предыдущей, словно наполняя мой желудок отравленной едой.

То, что лорд Шарлин утверждает в письме, невозможно. Он лжец или, в лучшем случае, запутавшийся старик. Но он клянется, что у него есть доказательства его немыслимого заявления ― заявления, которое настолько судьбоносно для Сабины, меня и Райана, что изменит все.

У старого пьяницы действительно был чертовски страшный секрет.

Не знаю, сколько раз я перечитал письмо, прежде чем смять его в кулаке. Мое сердце бьется неровно. Я нахожусь в состоянии войны с самим собой. Кто еще знает этот секрет? В письме лорд Чарлин утверждает, что никому не рассказывал. Значит, я могу бросить письмо в огонь. Сделать вид, что его никогда не существовало. Если сам Чарлин попытается о нем вспомнить, я устрою так, что с ним произойдет несчастный случай.

Никто не должен узнать.

Но лорд Чарлин, а теперь и я, не единственные, кто знает. И в этом вся чертова проблема. Потому что из этого письма становится ясно, почему волканские налетчики нацелились на Сабину. Я думал, что они просто охотятся за хорошенькими девушками, подходящими под ее описание, возможно, чтобы использовать их в качестве шлюх.

Но я ошибался.

Они охотились не просто за такими девушками, как Сабина, ― они охотились за ней.

И если то, что утверждает лорд Чарлин, правда, то они вернутся. Король Рашийон пошлет своих лучших шпионов и налетчиков. Возможно, он пришлет целую армию.

Что я буду делать против армии? О, я буду сражаться за нее как проклятый. Банда налетчиков? Это легко. Даже батальон? Я бы попробовал. Но даже я не смогу выступить против армии. Есть только один человек, который может ― тот, у кого тоже есть большая гребаная армия.

Пульс бешено бьется в венах. Журчание водопада слишком громкое и отвлекает меня, а запах костра слишком сильный. Я перегружен чувствами.

Я приваливаюсь к стенке пещеры и провожу ногтями по лицу.

― Черт!

Я воюю с собой. Я не знаю, что делать с этой информацией, с этой угрозой. В меня утыкается мягкая лошадиная морда. Мист обеспокоенно смотрит на меня.

Я беру морду лошади в руки и смотрю в ее бездонные глаза.

― Я в полной жопе, Мист.

Последние остатки сгоревшей оболочки моего сердца рассыпаются в прах. Потому что я знаю, что мне нужно делать. Саленса? Фантазия. Почему я вообще думал, что смогу уберечь Сабину? Что смогу сделать ее счастливой? Черт, еще до того, как узнал содержание этого письма, я знал, что недостаточно хорош для нее. Я ублюдок с улицы. У меня нет ничего. Я даже не владею своим луком ― он принадлежит Райану. Все принадлежит Райану.

И теперь она тоже. Так должна быть. Потому что у меня нет выбора.

― Она возненавидит меня. ― Я зажмуриваю глаза, прижимаясь лбом к лбу Мист. Сабина никогда не должна узнать, что в этом письме. Никто не должен. А это значит, что мне придется солгать единственной женщине на этой земле, с которой я хотел быть абсолютно честным. ― Я должен заставить ее ненавидеть меня.

Глава 23

Сабина

Я проснулась, томно потянувшись на одеяле, расстеленном на полу пещеры. Под непрекращающийся шум водопада я спала лучше, чем когда-либо. Мои бедра болят от долгой езды, рана на ноге ноет, но я чувствую себя отдохнувшей. Сон, который мне снился, до сих пор крутится в моей голове. Я на пляже, собираю ракушки, а из центра города Саленса, расположенного неподалеку, доносится праздничная музыка. Большие ракушки, маленькие, целые, разбитые. Все они по-своему прекрасны. Каждый раз, когда я нахожу новую, я бегу обратно, чтобы добавить ее в коллекцию, которую Бастен нехотя несет в своих руках. Он, как всегда, ворчит, идя вдоль прибоя, но в его глазах светится счастье.

Лежа на спине, я закрываю глаза и слушаю водопад, представляя, что это шум моря Панопис. Хотела бы я обладать чувствами Бастена, хотя бы на день. Когда мы доберемся до моря, я хочу услышать, как лопается каждый пузырек в океанском прибое. Почувствовать, как каждая песчинка царапает мои ноги. Попробовать вкус соли в воде. Что я скажу морским обитателям? Что они ответят мне? Дельфины, рыбы, осьминоги ― если осьминоги вообще существуют. Я знаю только то, что мне удалось почерпнуть из подслушанных разговоров.

― Бастен? ― зову я.

Его нет в пещере; должно быть, он проснулся рано, чтобы поохотиться. Я провожу рукой по смятой половине одеяла, которое еще хранит следы его тепла. Загадочная улыбка расплывается по моему лицу, когда я переворачиваюсь и чувствую боль между ног. Прижав руку ко рту, я хихикаю, глядя в потолок пещеры.

Боги, чем мы занимались прошлой ночью…

То, что я сказала Бастену, было правдой ― я не понимаю, как кто-то может считать такое удовольствие греховным. Двенадцать лет мне вдалбливали добродетели целомудрия. В главах бессмертной Айюры к ней постоянно пристают боги, жаждущие ее тела ― Вэйл, Вудикс, Попелин и даже Алиссанта, которая хочет сделать из нее наложницу. Айюра покорно отвергает их ухаживания, предпочитая заниматься рукоделием. Меня учили, что Айюра ― образец для всех молодых леди. Какой фарс. Кто предпочтет вышивку сексу?